Шесть Парижских симфоний – знаменитый цикл Йозефа Гайдна, когда-то с триумфом звучавший в главных европейских столицах: в Париже, Вене, Лондоне, исполняются в этом сезоне полным циклом в Доме музыки Камерным оркестром Musica Viva под руководством Александра Рудина. В программу первого концерта-открытия вошли две Парижские симфонии (N 82 и N 83) и Концерт для виолончели с оркестром до-мажор.
Проект всех Парижских симфоний Гайдна (а за ними последуют и Лондонские) в исполнении Musica Viva – раритет для московской концертной афиши. Даже записи этого цикла можно пересчитать по пальцам.
Между тем в музыкальной истории эта серия гайдновских симфоний произвела в 1780-е годы фурор в концертной жизни Европы. Заказанные Гайдну самым большим европейским оркестром – парижским оркестром Олимпийской (масонской) ложи, симфонии были исполнены в Париже в Тюильри огромным для того времени составом музыкантов: только струнная группа – 40 человек (а всего в оркестре ложи было 80 человек). Парижский оркестр выходил на сцену в голубых камзолах, с мечами на боку. Дирижировал исторической премьерой знаменитый композитор, маэстро – мулат Жозеф Болонь, шевалье де Сен-Жорж.
«Медведь» получился в духе брейгелевских картин, увенчанный парадными звукам литавр – высший пилотаж радостного гайдновского симфонизма
Рудин с Musica Viva представляют Парижские симфонии в стандартном «гайдновском» составе (оркестр князя Эстерхази не превышал 25 человек): 10 струнных, флейты, гобои, фаготы, трубы, литавры, клавесин. Акцент Рудин делает на драматических контрастах, на детальном развертывании богатой музыкальной фактуры, тонком раскладе звуковой динамики и инструментальных балансов. Его Гайдн звучит объемно и контрастно, изысканно и драматично, полновесно и прозрачно, с юмором и набегающими, как волны, красивыми тутти.
Цикл Парижских симфоний Musica Viva открыли не первой по хронологии цикла симфонией, а следующей за ней – известной под названием «Курица» (N 83). Именно в ней Рудин увидел музыкальный разбег цикла, обаятельную гайдновскую игру с парижской темой – с мотивом, известным каждому парижанину тех времен (из пьесы Жана-Филиппа Рамо «Курица»). Гайдновский мотив, изображающий кивание куриной головы и стук клюва, с повторяющимися звуками гобоя и короткими форшлагами скрипок, звучал у Musica Viva с игривым, дразнящим задором.
Во второй части Andante обнаруживалась параллель с вивальдиевскими "Временами года», и звучание финального тутти напоминало раскаты грома. В Менуэте ощущалась игра "весовыми" категориями звука – контрастами легкого и тяжелого. А в финале оркестр набирал скорость и моторику бурного виртуозного движения, эффектного и драматичного одновременно.
Тот же сплав виртуозности и элегантности звучал и в Виолончельном концерте до-мажор, который исполнил сам Рудин. Гайдн написал это сочинение для своего друга Иосифа Франца Вайгля, одного из лучших виолончелистов XVIII века, игравшего в оркестре князя Эстерхази. Концерт у Рудина звучал с импровизационной свободой и яркой, объемной красотой звука, с воздушностью «ламентаций» и страстной энергией виртуозных пассажей и каденций.
Финалом программы стал «Медведь»: Симфония N 82, остроумно соединившая в себе сложнейшую симфоническую ткань и язык буйного площадного веселья с танцующим ярмарочным медведем: образец гайдновского юмора. У Musica Viva этот финал получился в духе брейгелевских картин, с их многофигурным празднеством и яркими красками, обилием деталей, танцевальными ритмами и торжественной патетикой, наконец, косолапым переваливанием «медведя», увенчанного парадными звукам литавр – высший пилотаж радостного гайдновского симфонизма. Целительного в наши недобрые времена.
